Читать книгу - "Детский нейрохирург. Без права на ошибку: о том, кто спасает жизни маленьких пациентов - Джей Джаямохан"

– Мы знаем, – отвечала мама. – И мы вам благодарны. Пока что, однако, нас все устраивает.

И их действительно все устраивало. Нас всех это устраивало. Пока тот самый момент не настал.

Шел шестой год нашего знакомства. В последнее время ситуация ухудшилась. Опухоль перестала топтаться на месте. С каждой операцией я вырезал все большую и большую ее часть. Девочка поправлялась, но теперь гораздо медленнее, чем раньше.

В похожей ситуации оказываются порой пациенты химиотерапии. Из-за ужасных побочных эффектов некоторые из них прекращают лечение в середине курса. Они решают насладиться несколькими последними «здоровыми» месяцами жизни, вместо того, чтобы месяц за месяцем проходить через цикл «пытка-недомогание-восстановление-счастье-пытка-недомогание-восстановление-счастье».

Мне казалось, что именно к этой стадии мы приближаемся с моей маленькой пациенткой.

– Знаете, я готов прооперировать снова, – сказал я родителям. – Вы же знаете, что я не сдамся. Тем не менее мне кажется, пришло время задаться вопросом: стоит ли продолжать подвергать этому ее – вас всех?

Мне не было нужды ничего объяснять. Все присутствующие знали положение дел. На протяжении семи лет мы держали смертоносную опухоль на поводке с помощью регулярных инвазивных вмешательств. Пропусти мы любую из проведенных процедур, и опухоль бы окончательно взяла вверх, убив девочку в течение пяти-шести месяцев. Мы продолжали бороться, потому что она продолжала наслаждаться жизнью. Теперь, впрочем, я был уже не уверен. Равно как и родители. Равно как и она сама.

– Еще разок? – попросила она тихим, но звонким голоском.

– Разумеется, – согласился я. – Еще разок.

Когда мы встретились полгода спустя, все понимали, что это в последний раз. И знаете что? Никого из нас это не пугало. Я не врал семье пациентки, когда говорил, что буду биться за них до последнего. Но в какой-то момент, осознав, что нет никакого смысла продолжать страдания маленькой девочки, я должен был рекомендовать им остановиться. И момент настал. Я это знал. Родители это знали. Девочка это знала.

По правде говоря, даже во время последнего их визита вы бы в жизни не догадались, через что они все прошли. Настолько расслабленной была атмосфера. Настолько все были положительно настроены. Беседуя с ее папой и мамой, я заметил, что эта маленькая – уже не такая маленькая – девочка смотрит в окно.

– На что ты смотришь? – спросил я.

– Я просто смотрю, как летают эти птицы, – ответила она. – Они такие смешные.

Без дальнейшего лечения шесть месяцев спустя опухоль окончательно взяла верх. Тогда мне об этом не сообщили, но через несколько месяцев я заметил в списке пациентов на прием знакомую фамилию. Когда мама и папа зашли ко мне в кабинет одни, я понял, что случилось.

Я всегда призываю родителей поддерживать со мной контакт после смерти ребенка. Как я уже говорил, они такие же мои пациенты, как их сын или дочь. Моя работа – мой интерес – не заканчивается выполненными операциями. Душевные раны заживают дольше, чем физические.

– Спасибо, что дали мне знать, – поблагодарил я. – Ваша дочь была чудесной девочкой. Сожалею, что не смог сделать большего.

Мама уже сидела в слезах. Папа был на грани.

– Мы просто хотели вам кое-что передать, – сказал он. – Она хотела, чтобы вы знали, – хотела, чтобы мы вам сказали.

Я видел, что ему невероятно тяжело.

– Что сказали? – спросил я.

– Сказали вам, что она благодарна за все, что вы сделали. За все ваши попытки. – Он посмотрел на свою жену, ища поддержки. – А также извиниться за то, что вы чувствуете себя виноватым, так как не смогли ей помочь. Она с тем же успехом могла сказать: «Дело не в тебе, дело во мне».

Я не смог сдержать слезы. Обычно я жду, пока пациент или его родители уйдут. В этот раз, однако, это было выше меня. Девочка даже на пороге смерти не теряла силы духа и, более того, продолжала думать о других. Родители пациентки впечатляли не меньше ее самой. В них не было ни намека на злость, сожаление или разочарование. Во всяком случае, не в отношении меня.

– Вы подарили нам семь чудесных лет с нашей дочерью, – сказала мама. – Вы даже не представляете, как мы вам благодарны.

Никто не знает заранее, как поведет себя в беде. Принято говорить «бей или беги», но на этом выбор не ограничивается. Человеческий мозг способен придумать множество других реакций. Врачи сталкиваются со всем их калейдоскопом, со всеми возможными оттенками. Какими бы ни были эмоции, приходится разбираться со всеми.

Другие долгие отношения зародились у меня с одной парой, на тот момент будущими родителями. Мать пришла на двадцатой неделе беременности на УЗИ, и у ребенка в мозге обнаружили кисту. Я поговорил с обоими родителями и объяснил, что может произойти после родов. Болезнь плода была достаточно тяжелой, чтобы они могли на законных основаниях прервать беременность, но решать было им. На основании полученной от меня информации родители решили не делать аборта. Я мог понять этих людей. Они были молоды – им не было и двадцати. Им хотелось стать родителями. Им казалось, что весь мир у их ног.

Вскоре после родов я посетил отделение интенсивной терапии новорожденных – я делаю так всегда, когда считаю, что могут потребоваться срочные меры. Судя по увиденному, у нас была как минимум пара дней. При необходимости мы могли прооперировать уже часа через два, но мама с папой после нескольких месяцев стресса и переживаний заслуживали провести спокойно немного времени со своим малышом.

Киста располагалась в крайне неприступной области, в самом центре мозга. Даже Том Круз в фильме «Миссия невыполнима» не смог бы десантироваться туда, не вызвав срабатывания сигнализации. Я объяснил семье имеющиеся риски.

– Пока мы не попадем внутрь, я не могу ничего утверждать наверняка, правда, судя по снимкам, мне вряд ли удастся удалить значительную часть кисты.

– Что это значит? – спросил отец.

– Скорее всего, до конца года придется оперировать снова.

Все прошло, как я и ожидал. Мы потратили много часов и усилий, чтобы подобраться к кисте вплотную. К счастью, ребенок хорошо отреагировал на проведенную операцию, и мы попрощались – до следующего раза. Вторая операция также прошла успешно. Примерно через полгода отец ребенка испарился. Они не были женаты, и, полагаю, он просто не справился. Это щадящая версия. Другая версия заключается в том, что младенец попросту стал для него помехой. На моих глазах с отцами такое происходило не раз. Материнская привязанность, вне всякого сомнения, самая сильная. Лишь